28.
10.
2010 05:11 Роман Виктюк утверждает, что ему всегда — 19. Ведь он режиссер, а в этой профессии стареть нельзя, надо каждый спектакль ставить так, как будто ты не тащишь на себе груз прожитых лет: все сначала, все — с нуля!
Роман Григорьевич в советское время много ставил и в театре, и на ТВ, но считался каким-то неблагонадежным, подозрительным. Олег Ефремов, симпатизировавший Виктюку, однажды дал ему шанс угодить властям — предложил поставить во МХАТе спектакль к 50-летию образования СССР. Виктюк выбрал пьесу Ивана Франко «Украденное счастье». Что ж, дружба народов — это хорошо, Франко — признанный классик… Но перед премьерой кто-то из начальства увидел афишу: «к 50-летию образования СССР. Украденное счастье». Чиновнику стало дурно, Ефремов рвал и метал, а Виктюк с невинным видом пожимал плечами: «Я, что ли, эту афишу подписывал?» Строчку про юбилей Советского Союза заклеили. Виктюк притворно-огорченно вздыхает: «Так и не удалось мне поучаствовать в прославлении советской власти…»С легкой руки Виктюка началась всемирная слава нашего земляка, драматурга Николая Коляды. Роман Григорьевич с удовольствием вспоминает: «Мы с Колядой не были знакомы, экземпляр пьесы «Рогатка» он прислал через кого-то, а мне надо было лететь в Америку, ставить одну из пьес Тургенева. Времени в обрез, и я решил: прочитаю одну-две страницы, если будет интересно, дочитаю до середины. Прочитал целиком и тут же позвонил по телефону, который был указан в конце. Было уже поздно, а на Урале еще на два часа больше, так что Коля спросонья не сразу даже сообразил, в чем дело, и только спрашивал: «Это не сон? Это правда вы звоните?» Я пообещал ему, что сделаю все возможное, чтобы его пьесу поставить. Но тогда, в начале девяностых, можно было что-то ставить, только получив разрешение в министерстве культуры и других соответствующих организациях. Так и не добившись положительного ответа от них, я улетел в США, где заявил принимающей стороне, что требую срочно собрать директорат. Те всполошились: «Вы что, отказываетесь?!» Я ответил: «Может быть. Сначала я хочу прочитать вам пьесу, которую привез с собой». Мне дали двух переводчиц, и я сказал этим девкам, что, если хоть одна сделает паузу, я… Они поняли, что я с ними сделаю, пауз в переводе не было. Я так настойчиво и страстно читал, что переводчицы, которые знакомились с сюжетом по ходу дела, плакали. Американцы, видимо, решили, что если я не поставлю эту пьесу, то умру. Они пошли совещаться, через пять минут вышли и сказали, что настаивают, чтобы я поставил «Рогатку».А потом начальство из Москвы приехало в Америку меня проверять. Я попросил директора этого театра вы- честь сколько понадобится из моего гонорара, но обязательно напоить проверяющих в ресторане и привести их только к концу спектакля. А меценаток и жен меценатов я попросил одеться очень красиво, в роскошные вечерние платья, замечательные шляпы, надеть бриллианты, золото… И в конце, когда артисты танцевали вальс, уже шли поклоны, эти дамы вышли на сцену с цветами и тоже закружились в танце. Совершенно из девятнадцатого века получилась сцена. В этот момент открылась дверь, в зале появились пьяные проверяющие и остолбенели. Потом они мне говорили, что спектакль им очень понравился — оптимистический, светлый, в нем чувствуется настоящая тургеневская Россия.
Загрузка...
